Acquisition of epistemic marking in Estonian and Russian

Abstract

Abstract. The article compares the acquisition of epistemic modality in typologically different languages, Estonian and Russian. The longitudinal data of 4 children was used to analyse the first emergence and the further development of lexical markers expressing certainty and uncertainty. Developmental analysis of micro fields of epistemic modality has shown that in both languages the semantics of uncertainty starts to be acquired slightly earlier than certainty. The main tendencies in the usage of epistemic markers in utterances are similar in our corpora. Since the acquisition of epistemic modality is similar in the two languages, it would be reasonable to assume that some categories, like epistemic modality, rely more on general cognitive development than others.*

The Early Expression of (Un)certainty in Typologically Different Languages: Evidence from Russian, Estonian and Hebrew

“…EM have free placement within sentences, some stylistic peculiarities and fulfil different pragmatic functions. In RUS, the number of EM expressing certainty and uncertainty is almost equal, while in EST, uncertainty markers prevail and EM of middle degree are much more numerous (Kazakovskaya, Argus 2016). One can conclude then, that the so-called cultural schema of expressing (un)certainty in the three languages under observation looks quite similar, where the primary functions of EM are concerned, and bigger differences occur in secondary functions, in terms of diversity and frequency.…”

“…1986, Lieven 1994 including the social economic status of families (Hoff 2006). However, the acquisition of epistemic modality has so far only been studied fragmentarily (Choi 2006, Matsui 2014, Kazakovskaya, Argus 2016 and most research has concentrated on deontic and dynamic domains (e.g. Hickmann, Bassano 2016, Stephany, Akcu-Koç (eds.)…”

Untitled

“…Статья продолжает серию публикаций, посвященных раз-личным аспектам речевого онтогенеза эпистемической модально-сти (ЭМ) в русской речи [Казаковская 2015Казаковская, Николаева 2016;Kazakovskaya, Argus 2016. В частности, удалось определить основной состав началь-ного детского эпистемического репертуара, наметить главные тенденции его развития, рассмотреть историю изучения этой проблематики на материале русского и некоторых других языков, а также сопоставить полученные данные с развитием ЭМ в одном из типологически отличающихся языков.…”

“…Вместе с тем сходные результаты, полученные при анализе эстонского корпуса [Kazakovskaya, Argus 2016 (2.4), рас-ширяют перспективы исследования, поскольку указывают на не-обходимость учета исторических и ареальных особенностей: в частности, принадлежность обеих стран постсоветскому обще-ству, с одной стороны, и объединенность в рамках балтийского региона, с другой. Полагаем, что привлечение новых языковых данных и полилингвальных корпусов позволит конкретизировать наши предварительные выводы.…”

“…Несходство заключается в том, что в упомянутых языках маркирование детьми уверенности в досто-верности сообщаемого предшествует экспликации неуверенно-сти 13 . Однако недавние сравнительные исследования обнаружили еще один язык, в котором дети так же, как и в русском, начинают эпистемическое маркирование пропозиции именно с выражения предположительности, неуверенности в достоверности сообщае-мого [Kazakovskaya, Argus 2016]. Этим языком оказался эстон-ский, принадлежащий финно-угорской языковой семье и типоло-гически отличающийся от русского.…”