Reflections on China's Belt and Road Initiative

Toops, Stanley W.

doi:10.1080/23792949.2016.1233072

Cited by 28 publications

(13 citation statements)

References 8 publications

Supporting

Mentioning

Contrasting

Unclassified

Order By: Relevance

“…In addition to the multilateral AIIB, which encompasses a wider range of member states from across Eurasia to facilitate international trade and cooperation, there are several other prominent instruments that allow China to build networks with a more select group of recipient countries. Political instruments include the Shanghai Cooperation Organisation (SCO), which was initially established in 2001 and consists of China, Kazakhstan, Kyrgyzstan, Russia, Tajikistan, Uzbekistan, India, and Pakistan (Toops, 2016); and the Cooperation between China and Central and Eastern European Countries, known as the "16+1," founded in 2012 (Matura, 2019). Interestingly, whilst touted as China's "grand geopolitical project threaten[ing] a new East-West divide in Europe" (Jakimów, 2017), in the Visions and Actions document for the BRI, the 16+1 is excluded from a long list of, principally Asian, multilateral mechanisms (including the SCO) that are set out as integral to the BRI.…”

Section: Financial Instrumentsmentioning

confidence: 99%

China's Belt and Road Initiative and the emerging geographies of global urbanisation

Williams

Robinson

Bouzarovski

2019

Geographical Journal

View full text Add to dashboard Cite

China's Belt and Road Initiative (BRI) is heralded as the largest investment in infrastructure in history and is expected to re‐shape the geographies of urbanisation in the coming decades. In this paper we review the burgeoning, yet still embryonic literature on the BRI. Our aim is to move beyond currently dominant framings of the BRI as a geopolitical or economic strategy that tend to overlook the complex embeddedness of infrastructure. Drawing on theories of planetary urbanisation, we argue that the BRI constitutes a form of urbanisation that is bound up with the socio‐spatial and ecological restructuring of global capitalism. We illustrate this by mapping and analysing energy projects under the BRI. Overall, we outline a research agenda on the BRI that calls for (1) a more nuanced analysis of its spatial and scalar politics; (2) approaching the BRI as a distinctly urban question; and (3) a disruption of the dominant China‐centric discussions through critical in‐depth case‐study analysis.

show abstract

Section: Financial Instrumentsmentioning

confidence: 99%

China's Belt and Road Initiative and the emerging geographies of global urbanisation

Williams

Robinson

Bouzarovski

2019

Geographical Journal

View full text Add to dashboard Cite

show abstract

“…Later, this region was developed into an energy transmission corridor between China and Central Asia. After that, Xinjiang grew into an important part of China's economic development, so it was known to be a bridgehead for China's openness and expansion in the regional structure (Toops, 2016). As such, Xinjiang province not only facilitates central government interaction with Central Asian and European countries, but also becomes the heartbeat of national energy.…”

Section: Convergence Of Interests Of Central Government and Provinciamentioning

confidence: 99%

China Controls Business Actors to Implement Belt and Road Initiative as Connectivity Project

Rivai¹,

Virgianita²

2019

Proceedings of the Proceedings of the 2nd International Conference on Strategic and Global Studies, ICSGS 0218, October 24-26,

View full text Add to dashboard Cite

This paper examines the relationship between state and business in China's foreign economic policy called BRI. Departing from the theory of state penetration on business actors, this study confirms that the connectivity agenda through BRI contains China's economic and political motives in Southeast Asia. The strategic objective is to deepen internationalization and cooperation relationships. This research shows that business actors play an important role in promoting China's strategic interests through BRI. The industry of railway infrastructure and transportation construction is part of China's control. The penetration process takes place in four determinant factors. First, BRI's policy is used as a national development program in order to unify the relationship between central and subnational government. Second, the objectives between government and business actors are compatible. Finally, the relationship between the government, the two industrial sectors and the involvement of business actors becomes directive and hierarchicalbecause the government controls the ownership system, the company management system, and the company's leadership structure. The results of this study indicate that the state has successfully controlled business actors.

show abstract

“…Это не только развитие западных регионов Китая до уровня восточных районов, но и, несомненно, модернизация Синьцзян-Уйгурского автономного района [Yu 2016]. Это можно заметить, если взглянуть на изменившуюся транспортную инфраструктуру региона [Toops 2016]. Улучшение экономической обстановки, повышение уровня жизни, создание новых рабочих мест, вовлечение местного населения в работу в рамках проекта, стимулирование торгово-экономических и энергетических обменов с республиками Центральной Азии -все это будет способствовать стабилизации обстановки в СУАР.…”

Section: влияние сирийского конфликта на политическую и экономическуюunclassified

The Influence of External Factors on the Development of Separatism in Xinjiang of PRC

Mavlonova

2017

Vestn. Ross. univ. družby nar., Ser. Meždunar. otnoš.

View full text Add to dashboard Cite

В статье рассматривается важное геостратегическое положение Синьцзяна, находящегося на пересечении очагов нестабильности, главным образом вследствие наличия общей границы с Афганистаном и Пакистаном. Обозначено серьезное влияние на Синьцзян-Уйгурский автономный район Китайской Народной Республики (СУАР КНР) масштабного военного конфликта на Ближнем Востоке. Проведенный анализ показывает, что особенность данного конфликта заключается в том, что он влияет не только на политическую, но и экономическую обстановку в СУАР КНР. Что касается политического аспекта, то появление на Ближнем Востоке новой активной силы в лице «Исламского государства» (ИГИЛ, ИГ) (террористическая организация, запрещена в России) создает определенные риски для КНР, учитывая наличие радикально настроенной молодежи и возможность проникновения религиозных экстремистов с Ближнего Востока на его территорию через Афганистан и республики Центральной Азии. В этой связи Китаю совершенно не выгодна длительная дестабилизация политической обстановки в Сирии, распад государства или победа религиозных экстремистов. Автор также приходит к выводу, что военный конфликт на Ближнем Востоке может негативно сказаться и на реализации проекта Нового Шелкового пути. Отправной его точкой является СУАР. Успешная реализация проекта будет стимулировать торгово-экономические и энергетические обмены с республиками Центральной Азии и положительно влиять на стабилизацию обстановки в СУАР. Но проблема заключается в том, что сам путь пролегает в опасной близости от ближневосточного региона, где в острой фазе находится противостояние «Исламскому государству». В статье также рассматривается влияние США на обстановку в Синьцзяне и поддержка Вашингтоном уйгурского сепаратистского движения. В будущем уйгурский вопрос с большой вероятностью может быть использован американцами с целью ослабления Китая и получения уступок с его стороны по различным вопросам.

show abstract

Reflections on China's Belt and Road Initiative

Cited by 28 publications

References 8 publications

China's Belt and Road Initiative and the emerging geographies of global urbanisation

China's Belt and Road Initiative and the emerging geographies of global urbanisation

China Controls Business Actors to Implement Belt and Road Initiative as Connectivity Project

The Influence of External Factors on the Development of Separatism in Xinjiang of PRC

Contact Info

Product

Resources

About