Ситуацию на Корейском полуострове сегодня небезоснова-тельно называют Карибским кризисом нашего времени. Угро-за ядерной войны в Северо-Восточной Азии перешла из раз-ряда гипотетической возможности в категорию реального -и всё время возрастающего -риска. Уже невозможно отрицать прогресс Северной Кореи на ниве разработки и создания ра-кетно-ядерного оружия. В 2017 г. КНДР осуществила десятки испытательных ракетных пусков, в том числе баллистических ракет большой дальности, а также провела испытание ядерно-го устройства, мощность которого (по ряду оценок, в преде-лах 100-200 мегатонн) почти на порядок превысила масштаб предыдущих северокорейских взрывов. До недавнего време-ни российские официальные лица и большинство экспертов придерживались довольно скептических оценок северокорей-ских ракетно-ядерных возможностей. Считалось, что КНДР в лучшем случае обладает примитивными ядерными зарядами, которые с некоторой долей вероятности могут быть размеще-ны на ракетах малой (Scud) и средней («Хвасон-7», также из-вестных как «Нодон») дальности. Однако осенью 2017 г. то-нальность оценок заметно изменилась. Так, Владимир Путин признал, что Северная Корея обладает не только ядерной, но и термоядерной («водородной») бомбой [8], а министр ино-странных дел Сергей Лавров заявил, что запущенная Север-ной Кореей в конце ноября баллистическая ракета «судя по всему, имеет характеристики межконтинентальной» [1]. Тем самым Москва практически признала наличие у Пхеньяна ми-нимального потенциала ядерного сдерживания. Однако военная мощь Северной Кореи заключается не только в её растущем и совершенствующемся ракетно-ядерном арсенале. Весьма внушительным выглядит и её конвенциональный военный потенци-ал. ВОЛОЩАК Валентин ИгоревичРазвитие военно-промышленного комплекса страны -один из основных принципов государственного курса в рамках политики приоритета армии «сонгун». Достоверно определить объём расходов на оборону не представляется возможным, по минимальным оцен-кам, его доля составляет 15% от государственного бюджета, что со-ответствует 1,6 млрд долл. В 2003 г. и свыше 2 млрд долл. в 2009 г. [3, с. 46]. По другим оценкам, доля военных расходов относительно ВВП в 2007 г. составляла 43% (7,7 млрд долл., что в 3,5 раза меньше анало-гичного показателя Республики Корея в 2007 г.) [2, с. 43].Основу вооружённых сил Северной Кореи составляет Корейская Народная армия (КНА). Сухопутные силы КНА состоят из 12 корпу-сов (двух механизированных и девяти пехотных, а также одного кор-пуса обороны столицы). Бронетанковые войска КНА представлены 1 танковой дивизией, 15 танковыми бригадами и 4 механизирован-ными дивизиями, пехотные войска -27 дивизиями и 14 бригадами. КНДР также имеет войска специального назначения численностью около 88 тыс. человек, состоящие из 10 снайперских бригад, 3 военно-воздушных бригад и нескольких морских, воздушных и сухопутных подразделений, включающих 9 бригад лёгкой пехоты [14, p. 264].Общая численность служащих в вооружённых силах КНДР до-стигает 1 млн 190 тыс. человек, на вооружении северокорейской ар-мии состоит 3500-42...

В статье анализируется южнокорейский опыт политико-правовогорегулирования искусственного интеллекта (ИИ). Источниками исследования являются соответствующие концепции и стратегии Республики Корея (РК), нормативно-правовые документы в базе Информационного центра государственного законодательства, официальные сайты профильных государственных органов, публикации южнокорейских СМИ. Проанализированы такие аспекты темы, как стратегическое планирование и институциональная организация в сфере ИИ, нормотворчествов сфере ИИ, регулирование отрасли беспилотных автомобилей, использование ИИв государственном управлении, этика ИИ. Сделан вывод о том, что разработка ииспользование ИИ является чрезвычайно важной проблемой общественного развития и государственной политики РК.

No abstract

Статья посвящена исследованию неблагоприятных вариантов развития северокорейского ядерного кризиса с применением военной силы с точки зрения потенциального ущерба для жизни и здоровья жителей Дальнего Востока России. Авторы формулируют четыре сценария развития событий с расчетами возможных последствий, выполненными при помощи программно-аппаратного комплекса (ПАК) «Нострадамус» 7.1 (разработка ИБРАЭ РАН). На основании расчетов авторы приходят к выводу, что авария на южно-корейской АЭС «Хануль» представляет наибольшую опасность для жителей Дальнего Востока России. Радиационная безопасность, ядерная проблема Корейского полуострова, сценарное прогнозирование, российский Дальний Восток, КНДР, РК The article examines worst-case scenarios of nuclear crisis on Korean Peninsula involving possible use of military force in terms of potential damage and threat to the lives and health of the residents of Russian Far East bordering Korean Peninsula. The authors formulate four crisis development scenarios and provide the calculation of its possible outcomes carried out on Nostradamus 7.1 programming module (system developed by Nuclear Safety Institute of the Russian Academy of Sciences). Drawing from the calculations, authors conclude that the greatest danger for the population of Russian Far East can come from an accident at the South Korean Hanul nuclear power plant as a result of a deliberate North Korean attack. With respect to the North Korean Yongbyon nuclear research center destruction scenario, the authors consider that the possible outcomes can be assessed as insignificant and would not require extraordinal measures to respond to the situation. Radiation safety, nuclear problem of Korean Peninsula, scenario approach, Russian Far East, DPRK, ROK

Современная военно-политическая обстановка в Восточной Азии до сих пор во многом определяется порядком, заложен-ным в середине XX в. в рамках Ялтинско-Потсдамской систе-мы международных отношений. Большое значение для обе-спечения безопасности региона имеет особый статус Японии, отказавшейся от ведения войны как средства решения внеш-неполитических проблем. Пацифистские принципы японской политики были сформулированы по итогам Второй мировой войны и закреплены в 9-й статье Конституции Японии, приня-той 3 мая 1947 г. Глобальные перемены на рубеже XX -XXI вв. выдвинули перед японским руководством проблему пере-смотра 9-й статьи, и в 2012 г., после прихода к власти пра-вительства Либерально-демократической партии во главе с Синдзо Абэ, были начаты активные действия по пересмотру Конституции. Подобная инициатива, касающаяся фундамен-тальных принципов японской государственности, не могла не вызвать общественный резонанс как в Японии, так и в сосед-них странах.Ревизия 9-й статьи Конституции напрямую затрагивает интересы ближайших соседей Японии. Дискуссия о япон-ской конституционной реформе развернулась и в Республике Корея, обладающей одним из наиболее мощных военных по-тенциалов в Восточной Азии и АТР. Реакция корейской обще-ственности требует особого изучения, являясь важным по-казателем двусторонних межгосударственных отношений и ВОЛОЩАК Валентин Игоревич магистрант кафедры Тихоокеанской Азии Восточного института -Школы региональных и международных исследований ДВФУ (г. Владивосток). Электронная почта: vvoloshchak@gmail.comПроблема пересмотра 9-й статьи Конституции Японии в основных общественно-политических газетах Республики Корея В условиях XXI в. перед руководством Японии поднялся вопрос о необходимости пересмотра 9-й статьи, провозгла-шающей пацифистские принципы японской политики. В данной статье представлен обзор материалов южнокорей-ских средств массовой информации, связанных с вопросом ревизии 9-й статьи конституции Японии. С целью выяв-ления общего отношения корейской общественности к со-временной военной политике Японии проводится анализ содержания текстов и формулировок, использованных ав-торами в материалах, подготовленных на английском и ко-рейском языках для изданий «Чунъанъ ильбо», «Чосон иль-бо», «Тонъа ильбо», «Хангук ильбо», «Кёнъхянъ синмун», «Хангёре», «Кунмин ильбо» и «The Korea Times».УДК 327