The paper develops the concept of penal spectrality—a sense of the presence of those who endured past penal suffering within environments and among objects related to the practice of punishment. The residents of Ukhta, a Gulag town in Northern Russia, engage uncomfortably with penal spectrality and employ two forms of distancing—pragmatic and cultural—to deal with its melancholic affects. Pragmatically, residents repurpose and reincorporate the things of the penal past into the social order, finding a use-value in them for the present day. Culturally, residents engage in the museumification and commodification of Gulag things. The paper advances two directions for research in ghost criminology. First, we show how uneasy spectral feelings are not passively observed but actively negotiated. Second, in this interaction, we show the immediacy of engaged practical interaction with material objects that points to modes of encountering and misrecognizing penal suffering beyond cultural commodification and penal spectatorship.

No abstract

Основной декларируемой целью российского уголовного законодательства и системы наказаний является исправление осужденных. Большинство учреждений уголовно-исполнительной системы России называются исправительными, однако около двух третей заключенных в исправительных колониях приговорены к лишению свободы второй и более раз. В статье анализируются высказывания бывших заключенных о возможности исправления в тюремных условиях. В фокусе внимания находятся лейтмотивы, метафоры и аргументы о воздействии лишения свободы. Бывшие заключенные говорят о практиках исправительных колоний, используя лейтмотивы «разрушения человека», «рабства», «превращения в роботов», «карательности». Еще одним лейтмотивом является «человеческое отношение», отсутствующее, по их утверждениям, в колониях, но безусловно необходимое для изменения человека. Бывшие заключенные рассказывают об избиениях, пытках, убийствах, использовании «пресс-хат», вымогательстве и указывают, что эти и другие действия руководства, сотрудников СИЗО и колоний, подконтрольных им «активистов» преступны и не способствуют исправлению. Высказывания бывших заключенных свидетельствуют о том, что в большинстве случаев тюрьма не способна изменить жизнь человека к лучшему, и указывают на необходимость отказа от дискурса исправления.

No abstract

В статье анализируются два представления о взрослении: с точки зрения социальных ожиданий (идеал-типическое взросление) и с точки зрения собственных представлений о том, что такое взросление (индивидуальное взросление). Авторы понимают взросление как процесс, который приводит человека к состоянию взрослости, состоящей из набора заданных обществом или человеком параметров. В качестве заданных обществом параметров указываются следующие: сепарация от родительской семьи, получение образования, выход на рынок труда и собственный заработок, создание собственной семьи, включая рождение детей. С изменением социально-экономической обстановки маркеры взросления могут меняться: приобретают новые значения, исчезают или появляются. В данной работе проанализированы социальное и индивидуальное взросление поколения миллениалов — жителей больших городов России (на примере Санкт-Петербурга и Екатеринбурга) в возрасте 28—33 года и 38—43 года. В статье приведены аргументы, объясняющие, как и почему изменяется представление об индивидуальном взрослении, каковы представления о взрослости у современных 30-летних и 40-летних, то есть первого поколения, перешедших во взрослость в современной России. Благодарность. Выражаем благодарность руководителю проекта «Взросление российской молодежи в 21 веке: поколенческий анализ» Елене Леонидовне Омельченко, координатору проекта Надежде Андреевне Нартовой за ценные советы в концептуализации основных тезисов статьи. Спасибо нашим коллегам Дарье Петруниной, Анастасии Саблиной и Ирине Лисовской за совместный сбор полевых материалов.