As a result of the Post-Cold War development, the international relations have shifted from bipolarism to a multipolarism. Once relevant Western-born IR theories lack explanatory power. Current IR witness the growing role of the non-Western states both in regional and international domains. Consequently, there is a growing need for appropriate IR theories that could explain the changing world structure, describe the role of new powers in international politics and define future development. Thus, it is essential to study non-Western research that focuses on conceptualization of ongoing processes from its perspective.The authors analyze the IR theories developed by South Korean scholars. The purpose of this article is to analyze South Korean interpretations of the middlepowermanship that considers the Republic of Korea’s unique regional and global context. South Korean scholars agree on a particular geostrategic location of the state. The geopolitical location, absence of natural resources and limited military power hinder South Korea’s ability to use hard power in regional and international politics. However, South Korea’s economic development and creative approach in foreign policy translate into middle power diplomacy, which includes niche diplomacy, moderating role in relations between greater powers, regional cooperation promotion, and development of the international legal system.The authors conclude that South Korean version of middle power theory is continuously being (re) interpreted and adapted to the country’s foreign policy. South Korea is to be a a bridge between the great powers in the region.

The subject of the study is the new course of the PRC information policy, which was launched by the Fifth generation of the PRC leaders after the 18th Congress of the Chinese Communist Party in 2012. As a result, after the 18th Congress of the CPC was started the implementation of the Strong cyberpower strategy, which implies not only ensuring cyber security in the country, but also the usage of network resources to develop the national economy. Chinas new information policy was caused by the sharply increased role of information and communication technologies in international processes and the shift in the focus of international relations to the Asia-Pacific region. The PRCs information policy is based on the most advanced technologies in the IT sphere and the cooperation with private companies on regulating external and internal information security. The relevance of the research topic is due to the increasing role of ICT in international processes. In this context, the most important are the positions of the leading countries of the world to regulate this area, as well as the mechanisms and tools used by them. The Peoples Republic of China is one of the leaders in the field of scientific and technical developments and actively uses its achievements to accomplish tasks in the field of domestic and foreign policy. In this regard, the purpose of the study is to analyze and compare the development strategies of the PRC information policy and the resources that are necessary for their implementation. The unique network landscape, which was formed under the influence of government policy on control over published content and the sharing of digital services market among the three largest information corporations (Baidu, Tencent and Alibaba), has become an essential part of the countrys information security system and requires detailed study. The purpose of the article is to identify the evolution of Chinas information policy development strategy and resources for its implementation. This article also discusses the threats to the information security of the Peoples Republic of China and analyzes the approaches to ensuring it. The results of the study are the conclusions that show the role and place of information policy in the PRC foreign policy, the structure of the information security system and strategic approaches to the regulation of international relations in cyberspace.

The Uyghurs are a Turkic-Muslim minority in the People`s Republic of China (PRC), their native language belongs to a Turkic language family and is written on the basis of Arabic graphics, and regard themselves as culturally and ethnically close to Central Asian nations. This article deals with the issue of the Uyghur identity role in the case of the Xinjiang Uygur Autonomous Region (XUAR) in China and its manifestations in relation to Chinese policy in the region. In order to study this issue the article analyzes the Uyghurs` attitude towards the Han Chinese migrants and their reaction towards Mandarin tuition as well as the salience of Islam faith as a crucial identity marker.

Российский университет дружбы народов, Москва, Россия На данный момент в теории международных отношений определенный интерес вызывает кон-цепт «мягкой силы», введенный американским политологом Джозефом Наем-мл. Особое значение придает «мягкой силе» Китай, обладающий в настоящее время не только обширными экономиче-скими и политическими ресурсами, но и источниками несилового влияния. В статье авторы иссле-дуют такое понятие, как «буддийская дипломатия» и ее роль во внешнеполитической деятельно-сти КНР. Также было рассмотрено историческое становление буддизма и его развитие в качестве ресурса «мягкой силы» как одной из государственных китайских религий, входящей в синкрети-ческий комплекс, наряду с конфуцианством и даосизмом, в разные периоды китайской цивили-зации, начиная с доимперского периода и заканчивая современными реалиями. Были изучены взгляды отечественных и зарубежных специалистов о направлениях и сферах действия дипломатии буддизма и особенности ее проведения в жизнь китайским правительством. Исследование строилось на использовании исторического подхода и общенаучных методов, таких как анализ, синтез, дедук-ция и т.д. [Методические... 2015].В статье авторами выявлены современное положение религии на примере буддизма во внеш-неполитической стратегии Китая как на мировой арене, так и на региональном уровне и основные аспекты, в рамках которых развивается китайская буддийская дипломатия.Ключевые слова: буддизм, Китай, внешняя политика Китая, буддийская дипломатия В 1990 г. американский ученый Джозеф Най-мл. публикует свою первую статью «Soft power», посвященную такому теоретическому концепту, как «мягкая сила». Спустя годы данный концепт из теории превратился в реальную стратегию внешней политики многих государств, которые в погоне за укреплением своих позиций на мировой арене стремительно стали осваивать и реализовать свой «мяг-кий» потенциал. Джозеф Най-мл. говорил о трех возможных источниках «мягкой силы»: внешняя политика, культура и распространяемые государством ценно-сти [Nye 2004: 11]. В настоящее время количество и вариации источников неси-лового потенциала только увеличиваются, но важное место среди них занимает религия, являющаяся одним из наиболее действенных инструментов «мягкой си-лы» во внешней политике государств ввиду таких факторов, как долгосрочность, незаметность влияния и ценностно-идейная ориентация. Касается это, прежде все-го, таких традиционных религий, как христианство, ислам, буддизм и иудаизм. Особое внимание, по мнению авторов, следует уделить именно буддизму, что связано в первую очередь с тем, что данная религия руководствуется принци-пами ненасилия и согласия, мира и гармонии, которые составляют сущность буд-дизма и выступают в качестве залога несилового воздействия, чем и характеризу-ется «мягкая сила». На подобный потенциал буддизма в качестве долговременного и миролюбивого инструмента внешней политики уже давно обратило внимание

Российский университет дружбы народов, Москва, РоссияАзиатско-Тихоокеанский регион (АТР) в настоящее время становится одним из центров миро-вого экономического и политического развития. Государства АТР активно развивают свою экономи-ку, проводят демократические преобразования и заинтересованы в спокойствии и безопасности в ре-гионе. Серьезным дестабилизирующим фактором в АТР являются территориальные споры КНР и целого ряда стран региона.Китай занимает лидирующее положение в АТР и все решительнее отстаивает свои интересы, в том числе и территориальные. Растущая экономическая и военная мощь Пекина беспокоит сосед-ние страны. В АТР на региональное лидерство помимо КНР претендуют также Япония, Вьетнам, Южная Корея, Индонезия. Они также демонстрируют решимость в своих территориальных притяза-ниях. Противостояние с КНР побуждает страны региона искать политической и военной поддержки у США, что в будущем может привести к осложнению ситуации в регионе. Между тем Китай заинтересован в добрососедских отношениях и меняет подходы к решению своих территориальных проблем.Цель исследования -выявление подходов КНР к территориальным спорам в АТР. В соответ-ствии с целью были поставлены несколько задач: выделить основные территориальные споры Китая со странами АТР, рассмотреть историю появления и развития проблемы территориальных споров в регионе и реакцию китайского руководства на них, проанализировать роль международных органи-заций, таких как ООН и АСЕАН, в урегулировании территориальных споров в АТР, сравнить пози-цию Китая и других региональных игроков по вопросу принадлежности спорных территорий.По итогам рассмотрения проблемы авторы делают вывод о том, что позиция КНР в отношении спорных территорий остается неизменной, в то же время руководство Китая стремится решить существующие территориальные проблемы мирным путем, без применения силы.Ключевые слова: Китай, территориальные проблемы в АТР, безопасность в АТР, Южно-Китайское море, Восточно-Китайское море, острова Дяоюйдао, острова Спратли, Парасельские острова Как неоднократно отмечали исследователи, одним из факторов, влияющих на формирование новой системы международных отношений, является заметное возвышение на глобальном уровне азиатских государств, прежде всего Китайской Народной Республики [Пономаренко, Понька 2014]. Начав с глубоких экономиче-ских преобразований, которые вывели страну на позиции одной из главных миро-вых держав, Китай оказывает сейчас все более ощутимое воздействие и на ход политических процессов в мире. Китай также стал одним из лидеров Азиатско-