A region‐by‐region condensed description of almost all of the area that was radar‐photographed by Veneras 15 and 16 is presented. Using some generalizations, the diversity of terrain was reduced to a discrete set from which a geological‐morphological map was constructed. The predominant type of terrain of the studied area is a plain that was tentatively subdivided into five morphological types: ridge‐and‐band, patchy rolling plain, dome‐and‐butte plain, smooth plain, and high smooth plain. Stratigraphically, the ridge‐and‐band plains are the oldest and the smooth plains are the youngest. The stratigraphic position of the other types is yet to be determined. Large sections of the plains show similarities to the mare‐type basaltic plains of the moon, Mercury, and Mars. Other types of terrain are combinations of ridges and grooves in various patterns: linear parallel, orthogonal, diagonal or chevron‐like, and chaotic. In some places the ridge‐and‐groove terrain is Stratigraphically below the plain material, but in other places it appears to be plain material that has been subsequently deformed. Near the eastern and western boundaries of Ishtar Terra large (several hundred kilometers in diameter) ring‐like features can be seen that are named coronae or ovoids. Evidence of tectonic deformation and the presence of flow‐like patterns support their designation as volcano‐tectonic features. Beta Regio seems to be an uplifted plain showing evidence of rifting and volcanism. All types of terrain are sparesely peppered with craters of obvious impact morphology. Their average density gives the plain an age range of 0.5 to 1×109 years. The fact that many impact craters are still in the pristine state indicates a very low rate of surface reworking, at least for the last 0.5 to 1×109 years. No evidence for water‐erosion‐sedimentation processes has been found. The tectonic activity of Venus has no equivalent on the moon, Mercury, or even Mars, and can be compared only with that of the Earth. Intensive horizontal deformation, previously known only on Earth, occurs on Venus, but in a characteristic Venusian style.

The VEGA balloons made in situ measurements of pressure, temperature, vertical wind velocity, ambient light, frequency of lightning, and cloud particle backscatter. Both balloons encountered highly variable atmospheric conditions, with periods of intense vertical winds occurring sporadically throughout their flights. Downward winds as large as 3.5 meters per second occasionally forced the balloons to descend as much as 2.5 kilometers below their equilibrium float altitudes. Large variations, in pressure, temperature, ambient light level, and cloud particle backscatter (VEGA-1 only) correlated well during these excursions, indicating that these properties were strong functions of altitude in those parts of the middle cloud layer sampled by the balloons.

No abstract

A global array of 20 radio observatories was used to measure the three-dimensional position and velocity of the two meteorological balloons that were injected into the equatorial region of the Venus atmosphere near Venus midnight by the VEGA spacecraft on 11 and 15 June 1985. Initial analysis of only radial velocities indicates that each balloon was blown westward about 11,500 kilometers (8,000 kilometers on the night side) by zonal winds with a mean speed of about 70 meters per second. Excursions of the data from a model of constant zonal velocity were generally less than 3 meters per second; however, a much larger variation was evident near the end of the flight of the second balloon. Consistent systematic trends in the residuals for both balloons indicate the possibility of a solar-fixed atmospheric feature. Rapid variations in balloon velocity were often detected within a single transmission (330 seconds); however, they may represent not only atmospheric motions but also self-induced aerodynamic motions of the balloon.

Мутагенное действие ДНК, ДНК-и РНК-содержащих вирусов убедительно доказано [1]. Казалось вероятным, что не только природные, но и искусственно синтезированные полинуклеотиды смогут вызывать мутагенный эффект при условии, что их молекулы будут иметь молекулярную массу не менее нескольких сотен дальтонов (олиго-и мононуклеотиды, как правило, не мутагенны). Первую попытку оценить мутагенную активность некоторых синтетических полинуклеотидов сделали Фахми и Фахми [2]. Однако в их опытах полирибонуклеотиды (поли(А), поли(и), поли(и-С)) оказались слабо мутагенными, что, возможно, объяснялось использованием сравнительно низкополимерных препаратов. Кроме того, работа велась с мутациями типа «Minute» (утонченные щетинки), признаком очень ненадежным, часто мало отличающимся от нормы; учет числа несущих его особей субъективен. Наши первые опыты с двумя синтетическими полирибонуклеотидами полностью подтвердили предположения относительно их возможной высокой мутагенной активности [3]. Более того, оказалось, что эти полимеры обладали таким же избирательным мутагенным действием,, которое свойственно природным полинуклеотидам. Это побудило нас расширить работу по изучению мутагенных свойств синтетических полинуклеотидов, изучить частоту вызываемых ими мутаций, комплементационные взаимоотношения мутаций, их локализацию на хромосоме. Материалы и методы. Опыты проводили с двумя полидезоксирибонуклеотидами поли(сІА) и поли(сІТ) и четырьмя полирибонуклеотидами поли (А), поли(І), поли(ІІ) и поли(А, С). Препарат поли(А, С)-производства фирмы «Serva» ФРГ, остальные препараты синтезированы в Сибирском отделении АН СССР в Новосибирске и любезно переданы нам проф. Р. И. Салгаником. Все препараты полинуклеотидов состояли из смеси молекул с молекулярной массой 10 5-10 е , примесь белка-менее 1 %. Эти вещества в физрастворе инъецировали взрослым самцам Drosophila melanogaster нормальной линии Д-18, стандартно используемой в нашей лаборатории. Мухи получали в среднем по 0,25-0,30 мкг каждого из изучаемых полимеров. Поиск рецессивных леталей г индуцированных полинуклеотидами во второй хромосоме дрозофилы, вели общепринятым методом Cy/L 2. Самцы линии Д-18 были предварительно проверены на отсутствие летальных мутаций во второй хромосоме. Для этой цели самок тестерной линии Cy/L 2 индивидуально скрещивали с самцами Д-18, и в последующих скрещиваниях в F* изогенизировали отдельные вторые хромосомы линии 7-1-18; затем этим же методом оценирали частоту возникновения мутаций под влиянием мутагенов. Все хромосомы, содержащие летали, происходили от разных подвергавшихся воздействию самцов. Это исключало возможность появления «пучков», т. е. нескольких тождественных деталей вследствие митотической пролиферации гониальной хромосомы. Каждая летальная мутация была далее генетически подтверждена. В контроле самцы получали инъекции физиологического раствора (0,9% NaCl). Была проведена локализация ряда рецессивных летальных мутаций, возникших в• хромосомах мух, обработанных поли (А)-и поли (I)-мутагенами. Для этого осуществляли скрещивания типа BlL/CyXCy/1, г...