SUMMARY: Настоящая публикация является англоязычной версией введения к сборнику “Новая имперская история постсоветского пространства” (Казань, 2004). Авторы предлагают историческую генеалогию термина “империя” и анализируют современные историографические направления в области изучения империй. Один из основных тезисов статьи состоит в том, что современная нам семантика концепта империи, со всеми присущими ей негативными коннотациями, сформировалась в эпоху национального государства и отражала представления о политико-социальной норме и прогрессе, характерные для “эпохи наций и национализма”. Современная актуализация интереса к империи (в связи с процессами европейского расширения, проявлением империализма во внешней политике США, с распадом СССР и советского блока в целом) не приводит к переосмыслению языка научного анализа. В статье ставится вопрос о том, как происходит этот процесс в рамках общественных и гуманитарных наук – от сравнительной “империологии” до постколониальных исследований. Выявляя ограничения разных исследовательских парадигм, авторы приходят к выводу, что концепт империи должен перейти из категории исторического термина, эмпирически фиксирующего ускользнувшую от внимания модерного знания реальность прошлого (многонациональные династические империи), в статус современной аналитической модели, позволяющей осмыслить исторический опыт в эпоху кризиса модерных категорий анализа и политики. Исходя из этого, формулируется идея Новой Имперской Истории, где империя предстает как исследовательская ситуация, а не структура, проблема, а не диагноз. “Помыслить как империю” можно любое общество, точно так же как в номинальной “империи” можно обнаружить черты – или целые эпохи – национального. Новая Имперская История выступает в роли “археологии” знания об империи, понимаемой в духе постструктуралистской фуколдианской парадигмы, подвергающей деконструкции базовые и нормативные идеи социальных наук. Археология знания об империи позволяет наглядно увидеть, как происходит национальная апроприация “общего” прошлого в полиэтничных регионах и имперских городах. Именно археология знания об империи позволяет восстановить палимпсест социальных идентичностей (региональных, конфессиональных, сословных), которые обычно встраивают в телеологическую и монологическую парадигму строительства нации или класса/конфессии. Она же делает возможным контекстуализацию современного процесса конструирования национального прошлого через историографию как целенаправленное действие и инструмент политической борьбы.

No abstract

No abstract

SUMMARY: В номере, посвященном исследованиям национальной памяти, редакция Ab Imperio посчитала необходимым опубликовать интервью с одним из ведущих американских теоретиков, основателем интерпретативной антропологии Клиффордом Гирцем. Его работы рассматривали возникновение национализма в культурной среде, определявшейся в наднациональных терминах как “исламская”. В связи с этим мы попросили К. Гирца поделиться своими взглядами на проблемы национализма, памяти и модерна. Каким образом представители исламской уммы “вспоминают” национальное прошлое и прописывают границы национального нарратива в религиозном сообществе? Насколько возможна модернизация ислама? Служит ли ислам неким абсолютным Иным, по отношению к которому современные западные исследователи определяют себя? Насколько значим для современных гуманитарных и социальных наук тот факт, что ведущие теоретики национализма являлись одновременно крупными специалистами по исламским обществам? Следует отметить, что взгляды Клиффорд Гирца отражают также и динамику развития представлений о силе и универсальности национализма в современном мире. Еще не так давно сторонник рассмотрения национализма как универсального механизма трансформации традиционных обществ под воздействием модернизации, Клиффорд Гирц в настоящее время пытается уйти от нациецентричного взгляда на развитие постколониальных обществ. Именно этот подход Гирца особенно интересен Ab Imperio , журналу, который со своей стороны активно ищет альтернативы нациецентричному подходу в рамках новой имперской истории. Комментируя тот факт, что большинство теоретиков национализма начали свою научную карьеру в качестве исследователей ислама, Гирц отмечает, здесь речь может идти лишь о распространенности и значимости ислама в странах Третьего мира – на традиционной площадке работы антропологов. Размышляя о степени гомогенности исламских обществ и о том, работает ли ислам как фактор, предотвращающий развитие национализма, Клиффорд Гирц призвал к нюансированному подходу к проблеме исламского единства (альтернативному господствующему в США представлению о наличии некоей единой исламской цивилизации). В то же время Клиффорд Гирц не согласен с тем, что ислам предотвращает развитие национализма, считая, что принципиальным в этом смысле является фактор наличия или отсутствия культурной гомогенности в странах Третьего мира. Гирц допускает возможность некоего исламского проекта глобализации, но считает, что у него не может быть единого автора и цели. В то же время, по мнению исследователя, ислам является уникальной религией в том смысле, что она создавалась для экспансии, как религия “на экспорт”, и в этом смысле ислам обладает уникальными адаптивными способностями и идеологической гибкостью. Отвечая на вопрос редакции о степени трансформации ислама в идеологию в современном понимании, Клиффорд Гирц сказал, что традиционно ислам не был предрасположен к вторжению в политику. Несмотря на наличие у ислама характеристик рационалистической религии, что позволяет ему успешно функционировать в современном мире, специфически исламский национализм, по мнению Гирца, не завоевал серьезных позиций. Кроме того, американский исследователь не считает, что полная секуляризация политики произошла даже в западном контексте. Гирц размышляет и о традиционной и современной составляющей в исламе. Он отмечает необыкновенную мобильность мусульман в наши дни, возникновение исламских обществ в западных странах, в результате чего ислам приобрел не только более четкое самосознание, но и превратился в важный фактор самоидентификации. Творческий потенциал ислама в деле генерирования национальных проектов Гирц оценил сдержанно. Однако, по его мнению, и национализм на поверку оказался далеко не столь значительной силой, какой еще несколько десятилетий назад он представал в рамках модернизационной и универсалистской парадигм. Мусульманские страны Третьего мира отнюдь не демонстрируют ту степень культурной гомогенизации, которую ожидали увидеть ведущие теоретики национализма. Сравнивая степень вовлеченности государства в администрирование религии в Индонезии и Марокко (странах, которые Гирц непосредственно изучал) и в других исламских обществах, ученый подчеркнул, что в постколониальных странах, в отличие от государств советских и постсоветских Средней Азии, Кавказа и Поволжья, не наблюдалось серьезных попыток государственного вмешательства в исламскую жизнь. Соответственно, одна из линий разделения в исламе определяется степенью государственного вмешательства в религиозную сферу. Отвечая на вопрос редакции о специфике исторической памяти в исламских обществах, Клиффорд Гирц отметил, что эти общества пока не произвели на свет влиятельного исторического дискурса. Их память определяется тем, что западные ученые пишут о прошлом исламских обществ и государств. Соответственно, несмотря на взаимную открытость мусульман и представителей западной традиции, возможность полноценного диалога зависит, с одной стороны, от готовности Запада отказаться от претензий на установление рамок этого диалога, а с другой – от способности исламских обществ генерировать современные научные знания о собственном прошлом. В настоящее время, как считает Клиффорд Гирц, эти процессы уже начались, но пока рано обсуждать их результаты. С этим связана и проблема методологии изучения исламских обществ: по мнению Гирца, необходимо отказаться от такой практики, когда исследователь подходит к исламской культуре с заранее определенными схемами. Напротив, исследователь должен смотреть “снизу вверх”, продвигаясь от анализа локальной ситуации в каждом конкретном обществе к обобщениям. В конце интервью, отвечая на вопрос о том, насколько он знаком с восприятием его работ в России, Клиффорд Гирц рассказал о влиянии на него идей Романа Якобсона. В то же время американский исследователь признался, что слабо представляет себе, как его работы воспринимают в России, а также обоснованы ли параллели между его собственными теоретическими работами и методами тартуской семиотической школы.

No abstract