Russia has a dual self-perception deeply rooted in its historical development. It is represented in two competing traditions of defining Russia’s position in the world. While some parts of society view Russia as a part of Europe, others believe that it is a distinct Eurasian power. An academic view – although one less popular among Moscow foreign policy-making elites – defines Russia as a Euro-Pacific power possessing vital interests in Europe and the Asia-Pacific. This article examines recent developments in Russian foreign policy decision-making with a view to interpreting how contemporary dilemmas have featured in the adaptation and rearticulation of the two predominant identity traditions by Russian foreign policy actors since 1991. It also analyses how the beliefs of the situated agents, namely, political elites and bureaucratic, intellectual and business actors at various levels, have contributed to Russia’s interpretation of recent global power shifts. These are examined with particular reference to the ongoing crisis in Russia’s relations with the West, sharply accented in Ukraine, and the emerging significance of the Asia-Pacific for thinking about the Russian foreign policy and its role in the world.

No abstract

Период, прошедший с момента официального провозглашения российского “поворота на Восток”, позволяет сделать предварительные выводы о его характере, достижениях, проблемах и перспективах. В настоящее время можно также отметить качественные отличия этого курса от российской внешней политики на восточном направлении на более ранних этапах. В частности, следует отметить структурно более сложный характер “поворота на Восток”, обусловленный четким выделением нескольких компонентов на стыке внутренней и внешней политики, а также региональных и глобальных измерений российской внешнеполитической стратегии. Первый компонент относится к сфере международного политэкономического взаимодействия и сочетает в себе мотивы поиска дополнительных источников экономического роста, технологий, а после 2014 г. и альтернативных рынков сбыта продукции российского топливно-энергетического комплекса, а также в целом внешнеполитических и внешнеэкономических альтернатив в условиях нарастающих санкций со стороны США и ЕС. Этому способствовал тот факт, что ключевые азиатские партнеры России (Китай, Индия, Республика Корея, страны Юго-Восточной Азии) отказались участвовать в антироссийских санкциях, а участие в них Японии изначально приобрело номинальный характер. Второй компонент может быть обозначен как носящий внутренний политико-институциональный характер. Он связан с попыткой переосмысления парадигмы и модели развития российских регионов Сибири и Дальнего Востока в контексте существенных трансформаций внешней среды и растущей экономической и демографической асимметрии между европейской и азиатской частями России. Третий компонент включает в себя разработку концептуальной рамки Большой Евразии, позволившей бы России сохранить, а в идеале и приумножить ее интеграционный потенциал в качестве одной из ведущих стран в мировой системе за счет институционализации различного рода экономических и политических партнерств в первую очередь со странами Азии. Если трансформации в рамках первой компоненты к настоящему времени являются очевидными и подвергаются качественной и количественной оценке, представленной в статье, контуры изменений в рамках второй и третьей лишь намечены и требуют серьезной дальнейшей проработки.

Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД РФ, Москва, Россия В статье содержится историографический обзор оценок развития высшего образования и науки в Азии, которая, по-видимому, уже превратилась в ключевой экономический район в мире. Особую актуальность исследованию придает господствующий в последнее время тезис, что базовым факто-ром качественного экономического развития является уровень образования, науки и инноваций, что абсолютно необходимо для создания «экономики, основанной на знаниях». Анализ, представ-ленный в статье, вносит вклад в более корректное понимание процессов развития такой эконо-мики в Азии.В работе дается анализ научной литературы по проблематике развития образования и науки в Азии, которая делится на четыре кластера. Международные организации (например, ООН и ОЭСР) и транснациональные рейтинговые структуры (в частности, QS), основываясь на количественных показателях, отмечают, что Большая Восточная Азия (Северо-Восточная и Юго-Восточная Азия, Ин-дия) стала одним из мировых лидеров с точки зрения уровня высшего образования и инноваций. Так, в сфере высоких технологий мегарегион по существу отстает только от Соединенных Штатов, при-чем отставание постоянно сокращается. Иная картина наблюдается на Большом Ближнем Востоке (Ближний и Средний Восток, Центральная Азия). Можно предположить, что возможности арабских стран построить «экономику, основанную на знаниях», весьма незначительны, а возможности го-сударств Центральной Азии и Среднего Востока -ненамного лучше.С точки зрения качественного уровня, Большая Восточная Азия еще уступает Западу (за исклю-чением отдельных самых передовых держав), а в сфере фундаментальной науки -очень серьезно. Вместе с тем проходит процесс и постоянного качественного роста. Особое внимание обращается на то, что азиатские университеты в последнее время прежде всего делают акцент на укреплении преподавания инженерных и точных дисциплин.Ключевые слова: высшее образование, наука, международные организации, транснацио-нальные рейтинговые структуры, Большая Восточная Азия, Большой Ближний Восток Экономические успехи в странах Большой Восточной Азии во второй поло-вине ХХ в. и в начале этого (географически сначала в Японии и затем в новых индустриальных странах первой и второй волны, а далее в Китае и Индии) при-вели к тому, что роль этих стран в решении региональных и глобальных проблем стала гораздо более значимой, нежели несколько десятилетий назад. Начиная с 1980-х гг. и до настоящего времени доля Азии в мировой экономической актив-ности выросла с 20% до 32%, в то время как доля Европы существенно снизилась (при подсчете валового внутреннего продукта по паритету покупательной спо-собности доля Азия уже больше, чем всего Запада, и среди мировых лидеров Ки-

Информация о статье: Аннотация: В статье рассматриваются теоретические и практические аспекты объяснения политико-экономических процессов, происходящих в «постзападной» международ-ной реальности. Авторы, опираясь на основные положения теории сложных систем, доказывают необходимость ис-пользования как уже устоявшихся подходов, так и разра-ботки новых подходов для объяснения и прогнозирования пространственно-временной эволюции сложных систем применительно к системе международного взаимодействия. Показывается, что в международной политической экономии и мировом комплексном регионоведении центральной сей-час становится практическая проблематика выработки наи-более конкурентной и одновременно наиболее стабильной модели социально-политического устройства и политико-экономического уклада, приближения существующих нацио-нальных версий к этой модели и определение степени допу-стимости региональной/страновой вариативности ключевых параметров этой модели. Основываясь на анализе эволюции мировой системы и трансформации политико-экономических укладов ведущих стран мира, авторы приходят к выводу, что новые условия полицентричного мира требуют не ужесточе-ния геополитической конфронтации и борьбы за геополити-ческий контроль над буферными пространствами, а консен-сусной разработки взаимовыгодных региональных политик трансрегионального сопряжения региональных пространств. Такой подход допускает конструктивную конкуренцию таких проектов, но одновременно препятствует ee перерастанию в прямую геополитическую или тем более военную конфрон-тацию, способствуя переходу мировой системы в целом в бо-лее стабильное состояние через уменьшение нестабильности ее региональных и страновых сегментов. Это утверждение апробируется на основе анализа новых трансрегиональных проектов Евразии и Азиатско-Тихоокеанского региона. Поступила в редакцию: